9 июня состоялось завершающее в этом академическом сезоне заседание научного семинара. С докладом на тему “Мир, Человек и Красота в произведениях Ф.М.Достоевского” выступила доктор филологических наук Т.А.Касаткина.

 

 Предваряя доклад, руководитель  семинара С.С.Хоружий отметил, что соспоставление произведений Достоевского с исихазмом касается широкого круга тем, однако “красота” в этом контексте, как правило, не рассматривается.
Православное христианство — это предельно этизированный дискурс, на философском уровне можно говорить даже о тождестве этики и онтологии. По отношению же к эстетике этот дискурс весьма критичен.
В частности, Хоружий указал на позицию Кьеркегора, который выстраивал путь к вере через критику эстетического. И здесь явно намечается расхождение Достоевского и Кьеркегора.

“Красотолюбие” проникло в христианство вместе с платонизмом через понятие меры, поскольку мера — это и этический, и эстетический принцип. Однако с его помощью нельзя описать исихастское “восхождение”, так как восхождение предполагает устремленность, а это — неравновесный процесс. Поэтому в исихастской традиции эстетических измерений нет. В исихазме есть путь спасения, а красоты – нет.
А вот в топике бессознательного можно говорить о красоте. Наиболее отчетливо эта тема звучит у Лакана. Он утверждал, что красота выводит желание из действия, останавливает его. Есть только одно исключение, один механизм, соединяющий желание и красоту, — это оскорбление, предполагающее переход барьера неведомого. У Лакана нет особого концепта “оскорбления”, однако разработка этой идеи может быть плодотворной, она содержит потенциал для анализа механизма трансгрессии. И не в этом ли смысле герои романа Достоевского “Братья Карамазовы” говорят об “инфернальной красоте”?

Отвечая на вступительное слово, докладчик — Татьяна Александровна Касаткина — обозначила точки своего несогласия с высказанной Хоружим позицией. По убеждению докладчика, этика в христианском дискурсе не тождественна онтологии, а красота имеет к ней прямое отношение. Кьеркегор подверг критике эстетизм, но он не говорил про красоту.

Философия Достоевского изложена в речи его персонажей, а не представлена как особый философский дискурс. Поэтому текст его произведений должен быть подвергнут вначале филологическому, а уж потом философскому анализу.
Далее Т.А. Касаткина остановилась на сравнительном анализе двух формул: “Красота спасет мир” и “Мир спасет красота”. Первую формулу артикулировал Владимир Соловьев, и он же ошибочно приписал ее Достоевскому. Но у Достоевского (в романе “Идиот”) она звучит по-иному. “Мир спасет красота”, — имеет другой смысл, нежели формула В.Соловьева. И это становится очевидным, если проанализировать эти фразы с помощью таких лингвистических понятий, как тема и рема. 

Еще одна цитата, на которой остановилась Татьяна Александровна, из романа “Братья Карамазовы”.
Митя Карамазов говорит брату (Алеше): “Красота — это страшная и ужасная вещь! Страшная, потому что неопределимая, а определить нельзя потому, что бог задал одни загадки. Тут берега сходятся, тут все противоречия вместе живут. Я, брат, очень необразован, но я много об этом думал. Страшно много тайн! Слишком много загадок угнетают на земле человека. Разгадывай как знаешь и вылезай сух из воды. Красота! Перенести я притом не могу, что иной, высший даже сердцем человек и с умом высоким, начинает с идеала Мадонны, а кончает идеалом содомским. Еще страшнее, кто уже с идеалом содомским в душе не отрицает и идеала Мадонны, и горит от него сердце его и воистину, воистину горит, как и в юные беспорочные годы. Нет, широк человек, слишком даже широк, я бы сузил. Черт знает что такое даже, вот что! Что уму представляется позором, то сердцу сплошь красотой. В содоме ли красота? Верь, что в содоме-то она и сидит для огромного большинства людей, — знал ты эту тайну иль нет? Ужасно то, что красота есть не только страшная, но и таинственная вещь. Тут дьявол с богом борется, а поле битвы — сердца людей. А впрочем, что у кого болит, тот о том и говорит”.

В этой цитате говорится о двух типах красоты: один – содомская красота, а другой тип — красота Мадонны. Но красоту, неустранимо присущую в миру, невозможно разделить. Она разделяется только в мозгу и глазу воспринимающего красоту. Именно в этом смысле, по утверждению докладчика, можно говорить об онтологичности красоты. Сама красота беззащитна. Она “позволяет” человеку делать с ней все, что он захочет.   И “тут дьявол с Богом борется, а поле битвы —  сердца людей”. И если восстановить “правильное зрение”, то тут, как говорит Достоевский устами своих персонажей, “все бы и устроилось”. Но это выбор, касающийся каждого.

После доклада состоялась дискуссия. Слушателей интересовал вопрос, является ли метод филологического анализа универсальным? К любому ли авторскому тексту он применим? Татьяна Александровна Касаткина, отвечая на вопросы, подчеркнула, что инструментарий анализа текстов формируется исходя из понимания целостного авторского дискурса и специфичен для каждого автора, а тем более для Достоевского.