Институт Синергийной Антропологии » Архив новостей Заседание семинара: А.В. Ахутин

14 мая состоялось очередное заседание семинара. С докладом “Человек европейской культуры” выступил проф. РГГУ Анатолий Валерьянович Ахутин.

…

Предваряя доклад, С.С. Хоружий отметил, что тема культуры европейского человека — весьма “затертая”, однако докладчик, судя по тезисам, собирается представить новый, свежий взгляд на эту тему. И даже не просто новый, но и радикальный взгляд в духе хайдеггеровского радикализма. Вводятся новые концепты — “средиземность”, “средивременность” — концепты с явно неизрасходованным эвристическим потенциалом. Однако есть и сомнения: насколько эта новая концептуализация ложится на современную реальность, на современного человека? Нет ли здесь идеализации и абсолютизации Европы? Что означают слова, написанные в аннотации о том, что “нет европейского рационализма”, когда каждый может описать этот рационализм в конкретных исторических рамках? Так что интрига налицо. Очевидно, что в одном докладе эта тема не может быть исчерпана: здесь намечается только русло темы.

Анатолий Валерьянович Ахутин в своем вступлении к докладу также подчеркнул, что он представляет здесь не итог завершенной работы, а, говоря словами Джойса, “вещь в работе”, то есть замысел, а не результат. И это первая трудность доклада.

Вторая трудность связана с тем, что предлагаемая им разработка темы идет в направлении, противоположном тому, что делает руководитель семинара. Конечно, расхождение касается поверхностных аспектов, потому что где-то на глубине эти направления сходятся. Тем не менее, на первый взгляд, подходы различаются. Условно это различие можно обозначить как оппозиция практики и мысли. Докладчику ближе позиция мысли, но это не “мысль внутри практики”, а “практика мысли” как таковая. Если есть практика “возделывания человека”, то это — именно мысль. Мысль не может совершаться никем, кроме субъекта, поэтому эти практики мысли можно отнести к антропологическим.

Переходя к основному содержанию доклада, А.В. Ахутин подчеркнул, что прежде всего необходимо задать контекст, в котором ставится вопрос о культуре европейского человека. Контекст должен оправдать этот вопрос именно как философский, а не как культурологический, или исторический, или еще какой-то. “Философскость” вопрошания, по убеждению докладчика, проистекает из принципиальной озадаченности человека по поводу происходящего “здесь и сейчас”, поскльку философия имеет смысл, только если отвечает на горячие вопросы нашего времени. И тему этой озадаченности можно обозначить, как “человек глобального мира”. По мысли докладчика, способ, каким европейский человек “окультуривает” себя, служит — не ответом еще! — а постановкой самого вопроса о том, как может состояться человек глобального мира именно как человек.

Докладчик пояснил, в каком смысле он употребляет термин “глобальный”. Речь идет о глобализующемся мире не как о финансовых, коммуникационных и прочих сетях, а как о его — глобального мира — принципиальной мультикультурности. Мультикультурность мира означает наличие разных способов “сбываться”, осуществлять себя в качестве человека. Сегодня нам эти способы уже “сообщены”, и потому мы далее не можем жить в замкнутом мире только своего опыта “человечности”. Анатолий Валерьянович привел слова философа Возрождения Марсилио Фичино: “Если человеческое равно сообщается отдельным лицам, местам и временам, то, следовательно, оно не исчерпывается никаким лицом, никаким местом и даже никаким временем”.

О мультикультурности как специфической характеристике современности писал известный немецкий философ Ханс Блюменфельд (1920-1996): “Открытие, возбуждающее философское волнение нашего столетия, передается одной формулой: мы живем в более чем одном мире”. Иными словами, человек, принадлежащей культуре современного глобализующегося мира, культивируется именно как живущий “не в одном мире”. И это есть тот контекст, в котором ставится вопрос о культуре европейского человека.

Докладчик отметил, что С.С. Хоружий прав, говоря о “затертости” темы. Эта затертость выражается в полном опустошении понятий — что такое европейская культура, европейский человек — но одновременно является той ситуацией, которая требует нового осмысления, а что же такое Европа как единое, общее?

В качестве предпосылки своих размышлений на эту тему, Анатолий Валерьянович Ахутин выбрал слова Цицерона о том, что “философия есть возделывание души”. Эта метафора служит, по мысли докладчика, определением культуры. Развитие этой метафоры можно проследить вплоть до конца 18 века (в частности, ее следы мы обнаруживаем у Гердера).

Докладчик обратил внимание на два принципиальных момента в этой формуле Цицерона:
1) человек — существо, которое нуждается в культивировании, “возделывании” (то есть собственно “человеческое” возделывается, человек “дикий” должен быть еще пробразован собственно в человека, “окультурен”); и 2) это возделывание осуществляется через философию. Какую?

Выражение “возделывание души” греками мыслилось как “пайдейя” — воспитание детей и юношества. Греками была разработана подробная система такого воспитания, которая была нацелена в конечном счете на выработку вкуса к философствованию. Платон говорит даже о философии как о “терапии души”, то есть это такое попечительство души, которое схоже с тем, как врач опекает пациента. Это философия в смысле платоновского Сократа. Сократ занимается спрашиванием, и в частности, Сократ спрашивает, что такое “человек”? И здесь есть момент расщепления. Мы ищем то, что является “человеческим” в человеке. И на этот вопрос мы можем ответить каким-то определенным образом, и тогда уже устраивать мир, в соответствии с конкретным ответом и осуществляя конкретную практику “пайдейи”. Так, в частности, Платон строит свое “государство” как мир, устроенный в соответствии с определенным ответом на вопрос о том, что такое “человек”. И здесь возникает важная апория, связанная с трактовкой пайдейи. Можно понимать философское дело как созерцание идей “чистого мышления”: философы занимаются “созерцанием”, а “государственные мужи” практикой воспитания как результатом определенного ответа на вопрос о человческом в человеке. Либо “философское дело” — это постоянное возвращение самого вопроса о человеческом в человеке, погружение в то, с чего все и началось, что собственно и происходит в платоновских диалогах. Ведь мышление есть только там, где мы сомневаемся, что-то утверждаем, возражаем и т.д. В трактовке самой идеи культуры есть эти два полюса: с одной стороны, мы имеем некий органон, орудийную систему, а с другой — непосредственный, “бесхитростный диалог” Сократа с любым человеком, готовым вступить в разговор. И эти два полюса связаны апорийным (то есть взаимоисключающим) образом, поскольку диалог (второй полюс) ставит под сомнение идею, которая положена в основу конкретной философии, конкретного ответа и удерживает всю “единую конструкцию”. Например, майевтика — как особый метод размышления, извлекающий скрытое в каждом человеке знание — в рамках первого полюса понимается как инструмент, педагогическое средство, а во втором случае — это суть философского размышления, усомневающего конкретный ответ о человеческом в человеке.

Поэтому философия, согласно А.В. Ахутину, и есть “возделывание души”, но не в смысле определенной идеи, а в смысле постоянного вопрошания, размышления о человеческом в человеке. Место идеи занимает сама “вопросительность” как таковая. В глобальном мире много различных идей о “человечности”, но там, где они все “сходятся” стоит само вопрошание, радикальный вопрос о человеке.

Итак, культура — это практика производства человека в определенной идее его человечности. Но как определяется эта идея — это всегда вопрос, задача для размышления. Определенность не дана ни философией, ни природой, ни религией: она — “среди”. Человек глобального мира — сосредоточие разных идей о его человечности.

Далее докладчик подробно остановился на том, как в истории философии проступала идея единой Европы. Докладчик привел замечание Гуссерля о том, что “в греческом человечестве впервые прорывается то, что как энтелехия по существу заключено в человечестве как таковом”. Иными словами, в греческой культуре впервые обнаруживается энтелехия (сила, определяющая способность жить и расти), которая выражает как греческое человечество, так и человечество как таковое.

Материалы к докладу:

1. А.В. Ахутин Аннотация доклада
2. Аудофайл с докладом А.В.Ахутина можно скачать для прослушивания здесь

Дискуссия

Дискуссия, состоявшаяся после доклада, касалась в основном вопроса о реальности схемы культурной глобализации. С.С.Хоружий сформулировал свой вопрос следующим образом. Он отметил, что доклад можно рассматривать как разворачивание тождества: человек как таковой есть то же, что и европейский человек, и человек в глобальном мире. Из этого фундаментального тождества следует, что встреча Европы, европейского человека с Другими носит особый характер. Такая встреча есть не что иное, как открытие, как со-общение: встреча с Другим — человеком, культурой — есть их — человека или культуры — собственное “всевочеловечевание”. Иными словами, майевтика есть миссия Европы. Встреча любого человека с европейским человеком — это его шанс исполниться, сбыться в его собственной природе, в его собственном, а не чужом — европейском замысле. Такой фокус и называется докладчиком “культурой глобализации”.

Но здесь возникает следующий вопрос. Опасность участнения всеобщего принципиально неустранима. В исторической реальности Европа очень даже являла себя в мире как его часть, притязающая быть главной и господствующей по отношению к прочим таким же частям. Это историческое обстоятельство ныне признано и самим европейским сознанием, переживается им как “первородный грех”. И этот первородный грех в европейском сознании уже имеет свои последствия в виде определенного чувства вины, комплекса, с которым живет сегодня “европейское сознание” и который много чего определяет в европейской реальности. Потому здесь вовсе не праздным является вопрос: как произошло такое “падение” Европы?

В ответ докладчик подчеркнул, что это совершенно законный вопрос. Европоцентризм налицо, так что вопрос о падении имеет вполне законные основания. Однако, по мысли А.В. Ахутина, этот европейский грех — не “первородный”, поскольку он совершен не в основании европейской культуры. Он относится к Новому времени и связан с возникновеним научно-технической цивилизации, которая была принята за культуру, но культурой, по мысли докладчика, не является. Культура, в терминах докладчика, это — встреча, общение разных культур, и эта встреча может быть ничем не обеспечена. Ее осществленность ничем не гарантирована.

Здесь стоит воспользоваться существующим различением цивилизации и культуры. Наука, относящаяся к разряду основных цивилизационных феноменов, согласно Хайдеггеру, не мыслит, она “придумывает”. Наука была сама “изобретена”, и далее стала определять жизнь в “придуманном” мире. Но мы ошибемся, если отождествим философскую и научную рациональность. Философская мысль не рациональна в смысле научной эпистемы. Философия занимается началами, она решает вопросы, касающиеся оснований самой рациональности. Нет никакой “европейской рациональности”, потому что всегда есть вопрос философии, а что, собственно, значит “рациональное”? Если этого вопроса нет, то нет и философии, нет и европейской культуры. Чтобы культуры могли общаться, каждая из них должна войти в состояние “озадаченности своим фундаментом”, и в частности своей идеей человека. Если этой озадаченности нет, то мир оказывается фундаментально “замкнутым”, на этом общение с Другим заканчивается, становится невозможным. Общение в цивилизации тоже есть, но это — договорные отношения, а не культура.